Плитку винного и охристого цвета положили в доме на Большой Садовой, 130 в 1929 году
Когда мы говорим о том, что важно сохранять дух здания и его историю, часто речь идёт о фасаде, однако внешний вид здания — это еще не все. Историю можно найти буквально у себя под ногами, в собственном подъезде. Так произошло в Ростове-на-Дону, в доме на Большой Садовой, 130.
Евгения Кишкинова — искусствовед и жилец дома. В руках у Евгении — образец старой плитки
В этом здании живет Евгения Кишкинова, кандидат искусствоведения и профессор кафедры архитектурной реставрации, реконструкции и истории архитектуры Донского государственного технического университета.
Как эксперт в сфере архитектуры, она может оценить ценность интерьерных элементов своего дома. Благодаря её активной позиции, во время капитального ремонта подъезда их удалось сохранить.
Дом находится в самом центре Ростова, на углу улицы Большая Садовая и Кировского проспекта
Я живу в доме на Большой Садовой, 130. Это памятник эпохи конструктивизма. Он был построен в 1929 году для банковских работников. Скорее всего, автором проекта был архитектор Леонид Эберг. Он родился в 1882 году в Московской губернии, учился в Москве. Потом переехал в Ростов и построил здесь более десяти жилых домов. Также стал одним из авторов проекта Дворца культуры железнодорожников. В случае с домом на Садовой 130 авторство Эберга документально не подтверждено. Но версия, что архитектором был именно он, основана на сходстве здания с другими его работами.
Два верхних этажа достроили позднее
Изначально дом был трехэтажный, после войны надстроили еще два этажа. У здания необычная F-образная форма. Его палисадники выходили и на Большую Садовую, и на Богатяновский спуск. Это очень характерно для конструктивизма, перетекание пространства улицы во внутреннее пространство. В книге Артура Токарева о ростовском конструктивизме, этот дом так и называется, «Дом с палисадниками».
Разворот книги Артура Токарева, посвященный «Дому с Палисадниками»
К сожалению, сейчас дом не является памятником архитектуры. В 2007-2009 годах он сначала числился в реестре объектов культурного наследия, но затем почему-то из него исчез. Жильцы дома предполагают, что причиной было желание построить рядом одиннадцатиэтажную гостиницу. К сожалению, типичный случай для объектов культурного наследия.
После того, как рядом начали строить гостиницу, на стене дома появились трещины
Для нас это не первый капремонт. Пять лет назад был капремонт фасада. Без согласия собственников срубили весь виноград, который рос с тридцатых годов. По версии рабочих, он им мешал.
Заметка в газете эпохи СССР («Вечерний Ростов», 1979 год. N178): «Этот дом … известен в городе ковром дикого винограда. Упругие лозы, протянувшиеся до последнего этажа … надежно укрывают … от летнего полуденного солнца»
После того, как рядом с нашим домом началась стройка, появились трещины. Дом просел и был признан предаварийным. У меня перестали закрываться межкомнатные двери, стекла потрескались. Из трещин зимой дует.
Плитка с ковровым декором
Плитка уложена в 1929 году. Ей выложены лестничные площадки на первых трех этажах, потому что четвертый и пятый этажи достроили позже. Я долго выясняла, какой завод ее выпустил. Это не Бергенгейм, а «Дзевульский и Лянге». У завода было два отделения. Одно находилось в Опочно — нынешняя Польша, второе в Славянске, сейчас это Украина. Завод был основан в 1883 году в Опочно. В Славянске, где были обнаружены залежи уникальной глины, отделение появилось в 1895 году. Выпускали керамические изделия самого разного назначения, в том числе и напольную плитку. Обычно, на обороте плитки ставили клеймо. Буква «О» в шестиконечной звезде, если это Опочно, или буква «С», если это Славянск.
Дореволюционная реклама завода «Дзевульский и Лянге»
У нас плитка без клейма, потому что её делали уже в советское время. В Славянске завод начал работать в 1925–26 годах. По каталогу плитка совпадает с их изделиями, это так называемый ковровый декор. Плитка — винного и охристого цветов, прокрашивалась насквозь. Очень прочная, небольшой рельеф на поверхности совершенно не стёрся за 90 лет!
До начала капремонта жильцам необходимо провести собрание, они должны быть ознакомлены со сметой и видами работ. На практике я узнала о начале капремонта, когда услышала шум в подъезде. Выхожу на площадку, вижу: пришли рабочие, начинают что-то делать. Забеспокоилась, вышла во двор. На воротах появилась растяжка: «Работы проводит подрядчик „МагнитСтрой“». И телефон. Я позвонила по этому номеру, попала на представителя подрядчика, Алексея Хаустова. Говорю, так и так, плитку нужно сохранить, ай-ай-ай, кошмар, ужас, сейчас все поломают. Алексей, к счастью, оказался человеком понимающим. Сказал, что нужно собрать подписи жильцов, что необходимо официальное подтверждение от жильцов. Август месяц 2019 года. Жильцов в подъезде было мало, у меня отпуск. Все, кого смогла найти, подписали просьбу не трогать плитку. Спасибо им большое.
Перила до капремонта подъезда
Мы провели собрание, на него пришли представители градозащитного движения «МойФасад», попытались объяснить, что к чему. Жильцы других подъездов отнеслись к мысли о сохранении плитки без особого энтузиазма. Хотя в некоторых подъездах сохранность была просто отличная.
— Давайте оставим плитку, такая красота, это же ценно! — говорю я им.
— Может быть да, а может быть нет.
В сентябре я вышла на работу. Как-то вечером, возвращаюсь и вижу, что в моем подъезде рабочие сбивают плитку.
Спрашиваю:
— Вы в курсе, что на этих трех площадках плитку не надо трогать?
А он начал ругаться, грозить чуть ли не прокуратурой.
— Вы мешаете работать! Идите вон! — буквально кричал он.
Звоню Хаустову, руководителю строительной компании, и рабочие останавливают работы по демонтажу.
Оригинальная плитка крупным планом
В ноябре у моей мамы, ей 81 год, случился второй инсульт. Я положила ее в больницу, наняла сиделку, стало немного не до плитки. Потом я узнала, что в других подъездах ее заменили на новую. На саму дешевую, серую. Я спросила рабочих, которые ее укладывали:
— Вы понимаете, что эта плитка пролежала больше 90 лет. Ваша столько не пролежит.
— Ну, может быть, лет пять, — ответили мне. — Если хорошо положим.
Уже в 2020 году, в феврале снова появились рабочие. Они должны были класть плитку на лестницу. Думаю: не дай бог, еще плитку и на площадку положат. Подошла к ним.
— Вы же понимаете, что вот эту, винную плитку нужно сохранить?
— А нам никто ничего не сказал, — отвечают.
Снова звоню Хаустову, руководителю строительной компании.
— Мы уже не ваш подрядчик. Теперь вами занимается «Релект», — огорошил он.
Нашла телефон «Релекта» в интернете. Позвонила. Прояснили ситуацию, снова договорились. Еще раз — по тому же кругу. Внизу, где плитка была повреждена, ее заменили, но хотя бы сохранили три лестничные площадки.
Недавно узнала, что в доме архитектора Васильева, его еще называют «Дом с переходом» (Большая Садовая, 102), был метлахский октагон в подъездах. И сверху на оригинальную плитку положили также самую дешевую серую. Там жильцы не отреагировали вовремя.
Плитка в доме на Садовой, 102 до ремонта в подъезде
Подъезды Садовой, 102 после ремонта
Знаете, довольно сложно растолковать, почему нужно сохранить такие мелочи, как плитка. Если человеку не дано видеть красоту, и чувствовать ее, осознавать ее ценность, он её и не увидит, не сможет почувствовать. И дело тут не в образовании. Я сталкивалась с людьми совершенно необразованными, которые красоту чувствуют и понимают. И наоборот, встречала людей с высшим образованием, которые не могли понять, из-за чего весь сыр бор: вы чего, это же всего лишь плитка.
Во время второй оккупации Ростова в 1942 году, при «Доме с палисадниками» работал дворник. Его звали Максим Фёдорович. Фамилию его никто уже не помнит, только прозвище — «Мекс». Он жил во флигеле во дворе. Следил за клумбами и волейбольной площадкой. Когда немцы разграбили в доме одну из квартир, Мекс запер ворота. Замок навесил и не пускал их. Пару раз не пустил, а на третий они его расстреляли. Я думаю, что у Максима Федоровича не было высшего образования, он просто не хотел, чтобы этот дом терзали.
Перила в подъезде после ремонта
Так как же объяснить? Можно сравнить старую плитку и новую. Наша прослужила 90 лет. Хотя это фабричное производство, в ней есть индивидуальность, душа. Это совсем другой подход, он передает дух того времени: каждая плитка изготавливалась примерно неделю. Два дня печь нагревалась, два дня в печи обжигали, и два дня печь остывала. Ту плитку, которая есть сейчас, делают максимум за час. Конечно, качество поменялось. Хотим ли мы сохранить частичку того, что делали наши предки? Частичку их мастерства? Поучиться у них?
Мы взяли образец старой плитки для технологического анализа, но из-за карантина не успели его сделать. Пока это в процессе.
Можно посмотреть на зарубежный опыт, там совсем другое отношение. Во Франции, например, если дом исторический, там будут старые рамы и шпингалеты. Никому и в голову не придет их заменить на пластик. За ними будут следить и сохранять. Мы смотрим на Францию и думаем, у них хорошо, а у нас плохо. А плохо только потому, что сами делаем плохо. Не кто-то, не власть. Мы сами.
Евгения Кишкинова с образцом оригинальной плитки
Единственная аутентичная дверь, сохранившаяся в подъезде
У нас в подъезде остались старые перила — деревянные. В подъезде поставили пластиковые окна, но сохранили прежнюю стекловку. И это хорошо, так как позволяет передать изначальный замысел архитектора.
Иногда приходится объяснять буквально на пальцах. Подрядчикам, соседям, рабочим. И не один раз. У нас плитку клали мигранты из Узбекистана.
— Я люблю свой дом, — объясняю я им. — Вы же свой дом любите?
— Да, любим, — говорят. — Понимаем.
Вот на таком уровне и общаемся.
Площадка после проведения капитального ремонта
Плитка на площадках в нашем подъезде останется в том виде, как сейчас. Реставрировать утраты не будут. Это совсем другие деньги, нам их никто не выделит. Собираемся отмыть ее после капремонта. Бетон вокруг так и останется. Сбивать его и положить современную плитку, которая бы согласовывалась со старой, нереально.
Благодаря этой истории я наконец-то сделала атрибуцию нашей плитки. Сколько здесь живу, она меня всегда интересовала, хотелось узнать, где же ее сделали. И если бы не капремонт, наверное, руки бы дошли. С практической стороны поняла, что нужно просто бороться. Все можно изменить! Просто нужно вовремя включиться, не быть равнодушным.
Жильцы имеют право влиять на всё, что происходит во время капремонта. Оформите протокол общего собрания, впишите в него все значимые детали, которые не нужно менять во время капремонта.
Запишите контакты руководителя строительной компании — звоните ему в любой непонятной ситуации.
Реагируйте быстро — если вы видите, что рабочие демонтируют плитку, останавливайте работы, звоните руководителю строительной компании. Рабочие — просто исполнители, к сожалению, часто они ничего не понимают в уникальности интерьерных деталей, с которыми взаимодействуют.
Всё зависит только от нашей с вами бдительности.
Инструкция для собственников по противодействию варварскому капремонту от фонда «Внимание»: https://fondvnimanie.ru/kapremont
Это третья история из серии рассказов нашего фонда о людях, которые отстояли свои исторические дома от уродования капремонтом. Ранее мы писали о семейной паре, которая спасла исторические двери, и о том, как Олег спас фасад своего дома.
Данные на 20 ноября, 15:35
Ежемесячных платежей на сумму 532 127
За последние сутки собрано 16 815
Реставрация водонапорной башни Уралмаша — символа уральского конструктивизма.
